I. БОГ ЕВРЕЕВ

 «Мы знаем, кому поклоняемся, ибо спасение от Иудеев». — Иисус Христос

 Глубина еврейского монотеистического Богоощущения формировалась столетиями реального опыта. Пока народ придерживался центрального убеждения об Одном Боге, он процветал. Любое же отклонение в политеизм приводило к тяжелым страданиям. Знаменитое изречение «Слушай Израиль, Господь, наш Бог, — один Господь» (Втор.6:4; RSV; ср. Мар. 12:29)¹, отражающее народный символ веры Израиля, произносилось каждым праведным израильтянином в течение всей его жизни и на смертном одре. Чтобы ощутить глубину религиозного чувства, сопровождавшего веру евреев в Одного Бога, нужно представить себе собственные дорогие сердцу святыни: любовь к свободе и стране, родине и семье.

Если бы вы родились евреем или еврейкой в ортодоксальной религиозной семье в Палестине первого века, вы бы усвоили непоколебимую веру в то, что есть один и только один верховный Творец, Бог, достойный того, чтобы Ему поклонялась вся вселенная. Этот символ веры был неразрывно вплетен в полотно еврейской жизни. Национальные праздники, сельскохозяйственный календарь, равно как и надежда на освобождение народа от римских угнетателей и обетование будущего величия — все это основывалось исключительно на откровении единоличного Бога, содержавшемся в Писаниях, который мы называем Ветхим Заветом. Религиозная литература евреев определяла отношения верующего с этим Единным Богом и содержала наставления о том, как надо относиться к людям. Многое в Ветхом Завете представляется как историческое описание событий, иногда позитивных, иногда трагических; все они рассказывают о том, как проявлял Себя Единый Бог в отношениях со Своим избранным народом, Израилем. В дополнение ко всему Священные Писания предрекли славное будущее народа и планеты, наступление такого дня, когда всякий человек на земле признает одного истинного Бога Израиля и станет служить Ему (Зах. 14:9).

Именно в этом, глубоко посвященном своим идеалам, отличающемся от других народе родился Иисус. Глубокая приверженность монотеизму верующих евреев проистекала из завета, заключенного с Авраамом, отцом всех верующих. Основополагающее верование иудаизма в то, что Бог — единственный Господь, усердно утверждалось в народе Моисеем. Со временем некоторые израильтяне-отступники вернулись к верованию в богов языческих племен, соседствовавших с Израилем. Представители этих могущественных древних богов поддерживали ритуальную храмовую проституцию, сожжение детей для бога Молоха и нанесение телесных увечий — таковы лишь некоторые из их наиболее известных ритуалов.

Первые пять книг древней израильской литературы описывают народ, избранный Богом для того, чтобы отделиться от политеистического мира. В результате могущественного вмешательства Бога, вначале проявившегося в призвании Авраама, а затем в истории Исхода, весь народ от мала до велика познакомился с личностью, которая заявила о себе не только как о единственном Творце всего сущего, но и как о единственном истинном Боге во всем сущем. Его обращение к Своему народу было явным. Через Моисея Он сказал: «А вас взял Господь и вывел вас из печи железной, из Египта, дабы вы были народом Его удела, как это ныне видно… Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь [Бог твой] есть Бог, [и] нет еще кроме Него» (Втор. 4:20, 35).

Несомненно, народ Израиля, которому были переданы эти великие откровения о Божестве, не имел ни малейшего представления о совокупности двух или трех личностей в Божьей сущности. Трудно найти более неопровержимую истину, чем эта, открывающаяся нам в древних книгах израильтян, однозначно подтверждаемая их точным языком.

Непреложно и то, что окружавшие Израиль народы прекрасно понимали смысл веры Израиля в Единого Бога. Это верование было одной из главных причин многовековых гонений на религиозных евреев, отказывавшихся поклоняться чему бы то ни было или кому бы то ни было, кроме Единого Бога евреев. Крестоносцы, неустрашимые воины XI столетия, всем сердцем стремились очистить Святую Землю от «неверных» монотеистов-мусульман. Их ревностный пыл привел к тому, что в Европе одна за другой уничтожались общины беззащитных евреев. Тремя столетиями позже ни один унитарист, будь то еврей или христианин, ни один протестант-тринитарист не могли избежать гонений со стороны испанской инквизиции. Они были вынуждены либо предать свои религиозные воззрения и принять католичество Римской церкви, либо бежать в более безопасные уголки земли. К величайшему удивлению многих сегодня мы узнаем о тысячах христиан, которые также верили в одноликого Бога Израиля, и лишь бегством могли спастись от той же беспощадной участи, уготованной им Церковью.

Вера в Бога как в одну личность наградила Израиль мировоззрением, непохожим ни на одну философию, религию, культуру или народ. Он по сей день сохраняет особое понимание Бога, чего не скажешь о подавляющем большинстве христиан, приверженцах учения о триедином Боге, Троице (Отец, Сын и Святой Дух), и о меньшинстве среди них, верящем в двуединого Бога (Отец и «Слово»)², где обе личности вечносущи. Восточные религии признают несколько богов, или божеств-посредников между творением и Всевышним Богом; такое верование было присуще и греческому миру, повлиявшему на христианскую Церковь вскоре после смерти ее основателя, Иисуса, Мессии. Сегодня многие основывают свои теологические воззрения на восточной концепции многобожия: мол, все мы боги, надо лишь обнаружить это в себе и, что еще менее понятно, что всё — это Бог. Трудно не заметить, что в результате мы приходим к религиозной анархии, при которой каждый человек — бог, он по-своему всегда прав, он сам определяет свой символ веры и поведение.

Стремясь показать как можно яснее единственность Бога народу Израиля, чтобы не оставалось ни единой возможности для ошибки или заблуждения, Бог повторяет через Моисея: «Итак знай ныне и положи на сердце твое, что Господь [Бог твой] есть Бог на небе вверху и на земле внизу, [и] нет еще [кроме Его]» (Втор. 4:39). Находя вдохновение в этих выразительных словах, а также многих других подобных отрывков, мы всем сердцем выражаем солидарность с глубокой еврейской верой в одноличного Бога. Этот отрывок является непреодолимой преградой на пути тех, кто пытается ввести нас в заблуждение. Евреи всегда понимали, что «один» — это «один», и никогда не сомневались по поводу значения слов «и нет еще». Ведущий современный еврейский публицист Пинхас Лапид отмечает то упорство, с которым евреи оберегали ключевую концепцию своей веры:

Чтобы защитить единственность Бога от любого рода умножения, растворения или смешения с ритуалами из окружающего мира, народ Израиля выбрал этот библейский стих и сделал из него символ веры, который каждый день и поныне читается в дневной синагогальной литургии. Кроме того, именно этот стих прежде всех остальных преподается каждому пятилетнему мальчику, начинающему обучение в еврейской школе. Это исповедание Иисус назвал «наиважнейшей из всех заповедей»³.

Лапид замечает, что когда Иисус пояснял основание своей веры, он повторил слова, сказанные Моисеем народу Израиля: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими» (Втор.6:4,; Мар. 12:29, 30). Тот факт, что Иисус подтверждает слова Моисея, записанные в Книге Второзакония, свидетельствует о том, что Иисус верил в то же самое, во что верил и Моисей. Будь это иначе, явись на свет какое-либо существенное изменение Моисеевой проповеди «одного Бога», мы должны были бы обвинить авторов Нового Завета в том, что они не смогли донести до нас столь же недвусмысленное провозглашение отказа или пересмотра основного учения еврейской веры.

Следующее доказательство неопровержимости главного символа веры иудаизма мы находим в разговоре Иисуса с самаритянкой. Он говорит ей прямо: «Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы [Иудеи] знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине» (Иоан. 4:22, 23). Мы видим, что Иисус ни разу не упрекнул своих собратьев в том, что они неправильно воспринимают количество личностей в Божьей сущности. Также и Павел никогда не признавал какого-либо иного Бога, кроме Бога Израиля. Он считал, что язычники будут привиты к маслине Израиля и станут поклоняться тому же самому Богу: «Неужели Бог есть Бог Иудеев только, а не и язычников? Конечно, и язычников» (Рим. 3:29; ср. 11:17). Еврей Павел в Послании к Галатам 3:20 дал точное определение тому Богу, Которого он знал, чего не смогли скрыть даже авторы Синодального перевода: «Бог один».

В начале своего служения Иисус решительно подтвердил божественное откровение, данное Моисею: «Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить» (Мат. 5:17). Первым же из принципов Декалога, Закона, дарованного Израилю через Моисея, является заповедь: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» (Исх. 20:1-3).

Если бы перед одним единственно всемогущим во всей вселенной существом встал вопрос о том, как отрыть Своему творению, что только Он есть Бог, и нет другого, как бы следовало решить эту проблему, не допуская ошибок? Что следовало бы сказать, чтобы не оставалось ни единой возможности для разночтения? Как поступил бы каждый из нас, если бы перед нами встала задача донести как можно точнее эту мысль до народа? Разве не поступили бы мы так, как поступил Моисей, передавая слова Бога: «Видите ныне, [видите,] что это Я, Я — и нет Бога, кроме Меня»? (Втор. 32:39). В результате по сегодняшний день, внимая этим категорическим внушениям, Израиль не принимает никакой другой идеи о Боге, кроме той, что свидетельствует о Боге Моисея как об одной личности. Какими бы ни были религиозные предпочтения внутри народа, единственность Бога остается связующей нитью, объединяющей все еврейское сообщество.

Еврейская Библия и Новый Завет насчитывают более двадцати тысяч местоимений и глаголов в форме единственного числа, описывающих Одного Бога. С лингвистической точки зрения невозможно найти более ясного, более точного способа выразить унитарность монотеизма Израиля и Иисуса.

Открываясь в Торе Израиля, Бог показывает всеми возможными способами, что Он абсолютно отличен от языческих богов Египта. Проявив Свою силу, Он вызволил порабощенный народ из рабства. Он —Бог устрашающий Своей силой, но в то же время доступный для личного общения с Ним — Бог, достойный любви человека, о Котором сказано: «И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исх. 33:11). Именно с этой личностью общался Давид: «Сердце мое говорит от Тебя: "ищите лица Моего"; и я буду искать лица Твоего, Господи» (Пс. 26:8). Во время Исхода евреи узнали, что впервые за всю историю человечества целый народ вступил в личные взаимоотношения с Богом-Творцом через избранного Им представителя. Это беспрецедентное событие должно было навечно утвердиться в национальном сознании. А боги других народов должны были бесследно исчезнуть из религиозного поклонения. К сожалению, предрассудки и желание быть похожим на другие народы время от времени склоняли Израиль к принятию языческого многобожия. За подобное отступничество они подвергались тяжким страданиям. Вскоре после выхода из Египта они создают для поклонения золотого тельца, заплатив за это страшную цену.

Народ нуждался в том, чтобы ему постоянно напоминали о его уникальном призвании: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь один есть» (Втор. 6:4). Уста пророка Исаии в очередной раз призвали народ к возвращению к своему национальному самосознанию: «А Мои свидетели… вы… чтобы вы знали и верили Мне, и разумели, что это Я: прежде Меня не было Бога и после Меня не будет» (Ис. 43:10). Религиозные учения, обещающие своим последователям, что однажды они станут «Богом», похоже, не смогли осознать исключительную прерогативу Того, Кто заявил, что прежде Него не было Бога и не будет Бога после Него.

Далее Исаия вполне четко и ясно продолжает настаивать на единственности Бога. Он пересказывает слова Бога: «Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога» (Ис. 44:6). Вопрос задается повторно в следующем стихе: «Есть ли Бог кроме Меня? Нет другой твердыни, никакой не знаю» (Ис. 44:8). Эти заявления об исключительности были неотъемлемой частью религиозного воспитания общества, в котором рос Иисус. Этот символ веры он разделял со всеми молодыми евреями. В своем служении он вновь и вновь обращается к словам пророка Исаии, а также ко всему Ветхому Завету, что показывает, какую великую роль играли еврейские Писания в формировании его теологии. Бог, Которому служил Иисус, объявил Себя одной личностью, а не триединой.

Не стоит удивляться тому, с каким упорством евреи сохраняли концепцию одного, единственного, уникального Бога-Творца. Их настойчивость вдохновлена Исаией, который неустанно подчеркивал важнейший религиозный принцип. Пророк вновь говорит о Боге Израиля: «Я Господь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою разостлал землю» (Ис. 44:24). Трудно найти более подходящие слова, чтобы навеки удалить из еврейского сознания мысль о том, что в творении принимала участие не одна личность, а несколько.

И вновь мы удивляемся тому, что всего лишь несколькими стихами ниже в 45 главе Исаия еще раз делает ударение на этой идее, говоря: «Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня» (Ис. 45:5). Такое обилие упоминаний направлено на то, чтобы навсегда утвердить в сознании Израиля мысль о том, что Бог один. Тот же самый единственный Бог, продолжая Свою речь через Исаию, говорит: «Я создал землю и сотворил на ней человека» (Ис. 45:12).

Сейчас широко распространено учение о том, что тот, кто должен был потом стать Иисусом, Божьим Сыном Нового Завета, занимался сотворением мира. Как могла появиться такая идея в свете того, что мы только что прочитали? Разве писания Исаии не сделали бы невозможным рождение подобных концепций внутри еврейского народа? «У тебя только Бог, и нет иного Бога» (Ис. 45:14). И еще: «Ибо так говорит Господь, сотворивший небеса, Он, Бог, образовавший землю и создавший ее; Он утвердил ее, не напрасно сотворил ее; он образовал ее для жительства: Я Господь, и нет иного» (Ис. 45:18).

Два следующих отрывка несут в себе призыв, обращенный к Израилю, верно следовать Единственному Богу: «Кто возвестил это из древних времен, наперед сказал это? Не Я ли, Господь? И нет иного Бога, кроме Меня, Бога праведного и спасающего нет кроме Меня. Ко Мне обратитесь и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного» (Ис. 45:21, 22). Некоторые стали усматривать в употребленных здесь словах «спа­саю­щий», «спасены» намек на Иисуса, Мессию. Совершенно недвусмысленно он назван Спасителем в Новом Завете (впрочем, как и судьи в Книге Судей⁴; а Иосиф Флавий этим титулом наградил Веспасиана). Мы же обращаем внимание на отличие, проведенное в 25-ом стихе Послания Иуды, где, заканчивая свое обращение, автор описывает Иисуса и Бога такими словами: «Единственному Премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господина^* нашего, слава и величие, сила и власть прежде всех веков, ныне и во веки». Из этих слов видно, что их автор, один из писателей Нового Завета, ни коим образом не нарушает еврейскую концепцию одного Бога. По сути, нельзя точнее отразить идею о том, что Божество являет собой единственную личность. В одном предложении упомянуты и Бог Отец, и Иисус Христос, но между ними явным образом проведено различие: Иисус отличен от «Единственного Бога». Столь же недвусмысленные высказывания можно найти и у других авторов книг Нового Завета. Отец Иисуса — единственный абсолютный Спаситель. Любой другой персонаж может выступать в качестве спасителя лишь как подчиненный, которому делегировано это право.

Именно в этой еврейской культуре, прочно укорененной в вере в Одного Бога, родился Иисус. Девятнацать веков спустя ортодоксальный еврей из Израиля, уже упомянутый нами Пинхас Лапид, профессор израильского Университета Бар Илан, скажет, что евреям было запрещено отклоняться от веры в Одного Бога: «Еврейское слово эхад (один) учит нас не только тому, что нет никого, кроме Господа, но и тому, что Он один, т. е. Господа нельзя рассматривать как нечто, сложенное из нескольких, и членимое на различные свойства и качества»⁵. Неудивительно, что, согласно библейскому повествованию, когда Израиль склонялся к другим богам, начинались времена смуты, народ разделялся, и грозные пророчества Исаии становились действительностью. В наказание за отступничество в политеизм народ подвергался пленению. Вполне возможно, что именно отступничество от подлинной веры в Одного Бога является причиной смуты и деноминационного дробления, которое мы наблюдаем в христианстве на протяжении всей его истории.

Исаия не был единственным пророком, напоминавшим о том, что Бог  — один. Осия передает такие слова Бога: «Но я — Господь Бог твой от земли Египетской, и ты не должен знать другого бога, кроме Меня, и нет Спасителя, кроме Меня» (Ос. 13:4). Более того, уникальность положения Бога, который Один, не ограничивается лишь древними временами. Пророк Иоиль, говоря о будущем величии Израиля, сообщает нам, что народ и по-прежнему на веки вечные будет принадлежать Одному Богу: «И узнаете, что Я — посреди Израиля, и Я — Господь Бог ваш, и нет другого» (Иоил. 2:27). Иоиль дает нам понять, что кем бы и чем бы ни был Бог евреев Ветхого Завета, Он останется их Богом навеки.

Еврейское мышление опирается на идею о том, что Один Бог Израиля, Творец, является и Отцом еврейского народа. Именно это утверждает пророк Малахия: «Не один ли у всех нас Отец? Не один ли Бог сотворил нас?» (Мал. 2:10)⁶. Совершенно очевидно, что Один Бог еврейского монотеизма, на основании которого строилось учение Иисуса, являлся Отцом. Именно так чаще всего описывается эта уникальная личность в Новом Завете. Он, на самом деле, «Бог и Отец Господина нашего Иисуса Христа»⁷, Его Сына. Очень важно заметить, что, будучи «Господином», Иисус подчинен своему Богу. Поэтому мессианское звание «Господин» не означает, что Иисус — Бог.

Еврейское слово Элоѓим

Опираясь на мнение тех, кто немного учил иврит, тринитаристы и единственники иногда приводят в доказательство своей гипотезы 26-ой стих первой главы Книги Бытия (в противовес тысячам случаев употребления местоимения в форме единственного числа по отношению к Одному Богу). С помощью этого стиха они хотят показать, что в процессе творения мира участвовало несколько личностей Божества. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему». Однако этот аргумент безоснователен. Современные ученые уже не считают, что древнееврейские слова «сотворим» и «элоѓим» (Бог) указывают на несколько личностей в составе Бога-Творца. Более вероятно, что глагол в форме множественного числа указывает на обращение к назначенному Одним Богом совету ангелов⁸, которые в свою очередь тоже были сотворены по образу Божьему и были свидетелями творения вселенной (Иов. 38:7). Каким причудливым должно быть воображение, чтобы увидеть в этом стихе обращение Бога к Сыну и Святому Духу. Где еще в Писаниях Бог разговаривает со Своим собственным Духом? Текст совершенно ничего не говорит о Сыне Божьем, втором члене равноипостасной Троицы. Более того, форма глагола множественного числа никак не позволяет прийти к выводу о еще двух равных по статусу партнерах Божества. Если Бог — это одна личность, то употребление глагола в форме множественного числа говорит о том, что Он обращается к кому-то другому, т. е. к кому-то, кто не есть Бог.

Анализ словарной статьи слова элоѓим в библейском словаре подтвердит, что слово не является «множественным единством», означающим, что Божество состоит из двух и более личностей (или, как считают некоторые, является «Божественной семьей»). Мы должны считаться с особенностями любого языка, если мы хотим понять значение его слов. Этот принцип, как мы увидим, обязателен в нашем поиске истины.

Общепринятые правила иврита не позволяют сделать вывод о множественности личностей в Божьем существе. Приведем в качестве источника «Грамматику иврита Гезениуса», широко признанный стандарт; вот что в ней сказано о слове элоѓим:

Множественное величия… суммирует несколько качеств, характеризующих идею, подспудно усиливая ее первоначальный смысл… Язык полностью отвергает предположение о том, что элоѓим — это числовое множество (когда оно обозначает одного Бога), доказательством чего служит тот факт, что практически во всех случаях оно используется с прилагательным в форме единственного числа⁹.

Мы должны признать, что превосходное знание собственного языка никогда не позволяло евреям прийти к выводу, что в этой главе Бытия существует намек на множественность личностей в Божестве. Если же кто-то считает, что евреи могли чего-то не заметить в собственной Библии, ему следует внимательнее взглянуть на следующие далее стихи (ст. 27-31), в которых со словом Бог всегда используется глагол и местоимение в форме единственного числа: «по образу Своему [а не «по образам Своим»], по образу Божию сотворил [а не «сотворили»] его» (ст. 27). Невероятно сложно на основании данного стиха, где глагол стоит в форме единственного числа (сотворил), сделать вывод о множественности творцов. Посмотрим дальше: «Вот, Я дал [а не «мы дали»] всякую траву сеющую семя… в пищу… и увидел [а не «увидели»] Бог все, что Он создал [а не «они создали»], и вот, хорошо весьма» (ст. 29-31)¹⁰.

Изучив древнееврейское слово, переводимое как «Бог» (элоѓим), мы находим, что нет никаких подтверждений упорствующей идее о том, что «Бог» в Книге Бытия 1:1 включает в себя и Бога Отца, и Сына, и Духа. Не следует упускать из виду трудности, которые могут возникнуть при подобном толковании. Если в данном тексте под словом элоѓим подразумеваются несколько личностей, то сколько же их подразумевается там, где словом элоѓим назван Моисей: «Но Господь сказал Моисею: смотри, Я поставил тебя Богом [элоѓим] фараону, а Аарон, брат твой, будет твоим пророком» (Исх. 7:1)? Конечно же, никто не будет говорить, что Моисей — это три личности. Одноличный языческий бог Дагон назван словом элоѓим (Бог): «Да не останется ковчег Бога [элоѓим] Израилева у нас; ибо тяжка рука Его и для нас и для Дагона, бога нашего» (IЦарств 5:7). Подобным же образом слово элоѓим употреблено при описании бога аморреев: «Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хамос, бог твой [элоѓим]?» (Суд. 11:24). Более того, сам Мессия назван словом элоѓим (Пс. 44:7, Евр. 1:8). Никто не станет утверждать, что Мессия — это более чем одна личность.

На основании представленных свидетельств, мы приходим к выводу, что евреи, на чьем языке был записан Ветхий Завет, никогда не подразумевали под словом элоѓим, обозначающим истинного Бога, более чем одну личность. Те же, кто пытается найти триединство или двуединство в Книге Бытия 1:26 или в слове элоѓим, выдают желаемое за действительное. Элоѓим имеет форму множественного числа, но значение единственного числа. Когда это слово относится к Единственному Богу, за ним следует глагол в форме единственного числа. Никто из толкователей вплоть до двенадцатого века не помышлял о том, что в этом древнееврейском имени Бога сокрыт намек на множественность Божества. Многие тринитаристы и сами давно перестали принимать во внимание аргумент, основанный на стихах в Книге Бытия 1:1 или 1:26.

Есть смысл спросить у тринитаристов, по-прежнему считающих, что элоѓим имеет множественное значение, почему они не добавляют окончание «-и» к слову «Бог»? В русском языке форма множественного числа в данном случае образуется с помощью добавления окончания «-и». Если глагол «сотворим» в Книге Бытия 1:26 описывает множественность состава Божества, то слово «Бог» следовало бы всегда заменять местоимением «они». В ответ на это предложение тринитаристы выказывают недовольство, показывая, что их понимание сущности Бога противоречит законам лингвистики и логики. Если Бог в самом деле множествен, почему бы не начать Книгу Бытия следующим образом: «В начале сотворили Боги…»? Таким образом, обнажился бы политеизм, скрывающийся за большинством рассуждений тринитаристов.