Известно, что само учение о трех равных ипостасях было впервые сформулировано именно полу-арианами на Анкирском соборе 358 г.[62] На Антиохийских полу-арианских соборах 339-342 гг. то же учение излагалось с субординатистскими оттенками: в так называемой 2-й антиохийской формуле (лукиановской), где каждому имени Троицы приписывалось значение собственной ипостаси по чину и славе[63], и в 3-й антиохийской формуле, составленной противником Никейского собора Феофронием Тианским, в которой говорилось о Сыне как "ипостасно сущем у Отца"[64]. Сам ересиарх Василий Великий рукополагался у омиусиан[65], и хорошо известно, что вся ново-никейская партия своих адептов вербовала оттуда же.[66] “Сам Василий, – пишет А. Спасский, – хорошо понимал, что прошлое ново-никейцев за очень немногими исключениями, как в глазах самого Афанасия, так и в суждении Запада было не совсем чисто. Они были преемниками тех людей, которые участвовали в изгнании Афанасия и других никейцев и веру, изложенную в Никее, старались заменить своими изложениями… Значительная часть их находилась в общении с омиями и рукоположена была Акакием, некоторые из них значились в списках Лампсакского собора и его антиникейских решениях”.[67] Таким образом каппадокийская терминология, как и сами её вдохновители, изначально имела полу-арианские корни и питалась от их соков. Каппадокийцы лишь слегка доработали предыдущие опыты и синтезировали с терминологией никейской. Для этого Василий и перенес опыт с собак, быков и лошадей на Бога (Дамаскин лишь повторял когда-то высказанное “великим” каппадокийцем[68]), выработав этакое лошадино-собачье богословие. А всё потому, что “исходный пункт догматических воззрений его лежал в омиусианстве”.[69] В результате термин omoousioV (“единосущие”) одержал победу, “но одержал, – по мнению профессора А. Спасского, – так, что в его общепринятое истолкование внесены были элементы, заимствованные из омиусианства”.[70] Сама суть никейской веры была уничтожена, ибо “единосущие” было истолковано как “подобосущие”[71]. Только поэтому и стало возможно принятие слова omoousioV полу-арианами[72]. Доказательством этому служит хотя бы тот факт, что в новом Никео-Константинопольском символе, составленном по поводу заключения унии с полу-арианами, который впоследствии навязали и Западу, слово unius substantiae было заменено на consubstantialem. Если в старом символе unius означало “одно” (в числовом значении), то теперь приставка con уже привносила оттенок единства нескольких субъектов. В действительности восторжествовало не никейское “единосущие”, а хорошо замаскированная и ловко обставленная полу-арианская ересь. Произошло же это потому, что каппадокийские учителя “создали новый богословский язык, переплавили язык философов, преобразовали его”[73], осуществили то, что авторитетные церковные историки называют “радикальным нововведением в области не только греческой филологии, но философии и прежнего богословия”.[74]
Психологические механизмы трансформации философского языка Василием Великим очевидны на простых примерах. Всем известно, что люди очень плохо поддаются переубеждению, особенно если это касается области религиозных воззрений. Метод Василия состоял не в том, чтобы в честном споре переубедить оппонента и заставить его встать на свою точку зрения, отрекшись от заблуждения, а в том, чтобы, достигнув с ним мира путем жульничества, извлечь из этого выгоду (скажем, для церкви или для государства). Ничего удивительного в таких хаббардистских методах для того времени не было. Область Каппадокия, откуда и был родом Василий Великий, издавна славилась коварством и жадностью своих уроженцев. В эпиграммах (некая народная мудрость), приписываемых Демодоку, об этом народе слышатся самые нелестные отзывы:
Каппадокийцы всегда негодны – скопив кошелек еще худшие: от прибыли же – самые негодные… Каппадокийца некогда укусила злая ехидна и сама, вкусив крови ядовитой, умерла…[75]
Поэтому неудивительно, что “за всю первую половину антиникейских движений Каппадокия… являлась поставщицей всех виднейших противников Никейского собора. Первый борец против никейского вероучения “многоголовый” софист Астерий вышел отсюда. Григорий и Георгий, заместители Афанасия на Александрийской кафедре во время изгнаний, оба имели свою родину в Каппадокии. Она же подарила церкви таких двух непримиримых врагов никейского символа, стоявших во главе его противников, как Авксентий Медиоланский на Западе и Евдоксий Константинопольский на Востоке, и сверх всего этого сам ересиарх Евномий был каппадокийцем и имел здесь многочисленных последователей”.[76] В этой самой злополучной области и зародилась лига ново-никейцев, произведшая на свет трех “вселенских” столпов трибожной ереси – Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского, труды которых легли в основу современной ортодоксальной догматики.
Характеризуя личность Василия Великого, профессор А. Спасский отмечает, что “это был скорее опытный дипломат и светский епископ. Он имел самое широкое знакомство в светском обществе, мог пользоваться помощью высокопоставленных лиц при дворе и одновременно умел поддерживать связи, как с выдающимися риторами, подобно Либанию и Софронию, так и с такими прислужниками Валента, как префект Модест”.[77] По совершенно справедливому убеждению А. Спасского, невольно сравнившего его со столпом и героем никейства Афанасием Великим, “ничего героического в характере Василия не было; самое время, в котором он жил, уже не способно было порождать героев”.[78] Когда арианствующий император Валент разделил Каппадокию на две провинции, а епископ Анфим Тианский, следуя государственному делению, отнял из под юрисдикции Василия часть его епархии, последний, движимый крайним властолюбием и корыстолюбием, стал за отнятую территорию, по выражению Григория Низианзина, “драться, как дерутся между собою псы за брошенный кусок”.[79] “В предлог, – пишет очевидец событий Григорий Назианзин, характеризующий мотивы, которыми был движим Василий в своей “грызне”, – поставлялось попечение о душах, а истинным побуждением было любоначалие”.[80] Он был настолько честолюбив и властолюбив и так “умел твердо держать власть в своих руках”, что “давал повсюду чувствовать её даже лежа больной в постели”.[81] Кроме того, Василий безмерно гордился своей ученостью. По отзыву о нем Григория Нисского, “он чрезвычайно много думал о своем красноречии, презирал все достоинства и превозносился своим значением выше вельмож именитых”.[82] Еще в юности Василий совершил предательский поступок по отношению к Григорию Богослову, о чем последний с горечью вспоминал много лет спустя. После окончания учебы в языческой Афинской Академии Василий уговаривал его остаться в ней в качестве преподавателя, обещая, что останется и сам. Однако, после того, как Григорий согласился, Василий тайком уехал, бросив товарища. Этот "поступок Василия, по мнению одного современного исследователя, не вписывался в представление Григория о дружбе".[83] Из всех этих свидетельств вырисовывается крайне неприятный облик “великого” каппадокийца.
Метод фальсификации[84] и обмана[85] вообще был излюбленным способом политики Василия Великого. Чтобы не быть голословными, приведем один интересный пример, сообщаемый церковными историками. На праздник памяти мученика Евпсихия в Кесарии Каппадокийской сошлось множество народа. “Некоторые расходившиеся после праздника гости завернули по пути в Назианз к отцу Григория Богослова. Здесь за обедом зашла речь о Василии и Григории. Хвалили того и другого и Афины (место языческого образования каппадокийских вождей, – авт.) и проч. И вдруг среди этого хора похвал поднялся один монах. “Какие же вы, господа, льстецы и лжецы! — резко оборвал он. — Хвалите Василия за что угодно — не спорю. Но в самом главном, что он и православен, я не согласен. Василий предает истину, а Григорий ему поблажает”. Впечатление вышло поразительное. Григорий был возмущен до последней степени. “Я возвращаюсь, — продолжал монах, — с праздника св. Евпсихия. Слышал я там, как богословствует “великий” Василий. Говорил он об Отце и Сыне — превосходно, бесподобно, как никто! Но как только зашла речь о Святом Духе, так и осекся. Словно река текла по каменистому руслу, дошла до песка и пропала. Пошли какие-то неясные намеки и прикрытая блестящим красноречием двусмысленность”. Напрасно Григорий разъяснял всю необходимость такого поведения Василия. Монах, у которого нашлись сочувствующие, твердил своё. “Нет! Всё это слишком политично, чтобы быть благочестивым! Довольно нам этой икономии! До каких же пор мы будем скрывать светильник под спудом?”, – цитировал он слова, сказанные когда-то Григорием”[86].
Из сообщения видно, что скандал произошел по причине обличения лукавства, допускаемого Василием Великим в диалогах с духоборцами, которых он хотел всеми способами привлечь в свою организацию. Хорошо известно, на каких условиях Василием Великим принимались духоборцы: им запрещалось называть Святого Духа тварью, но в то же время они не обязывались исповедовать Его Богом[87]. Подобной же вероучительной уступкой решались и проблемы с полу-арианами, с которыми он уже имел опыт объединяться, подписывая изложения веры без “единосущия”[88]. Ревнителей такое откровенное отступничество явно не устраивало, а поскольку Василий хотел угодить всем без исключения, нужно было искать другие пути для компромисса.
Процесс в данном случае упрощался чрезвычайной запутанностью греческого философского языка в целом и тринитарной терминологии в частности. Известно, что с собеседником можно разговаривать об одном и том же предмете, предварительно не договорившись о понятиях. При этом одна сторона будет иметь ввиду одно, другая – другое. Например, о столе, за которым обычно совершаются трапезы, можно думать одновременно и как о кровати, поскольку на нем можно лежать. Предмет же остается одним и тем же. Когда всем известно, что стол это стол, а кто-нибудь в это же время будет считать, что это кровать, совершается известного рода фальсификация понятий, оправдываемая некоей долей истины. То же самое происходило и в церковной политике Василия Великого.
Всем было известно, что на греческом философском языке “ипостась” и “сущность” по своему значению тождественны, и потому как нельзя было сказать о Боге “три сущности”, точно также нельзя было сказать и “три ипостаси”. Подобосущники же фактически подразумевали в своей терминологии три отдельных сущности в Боге. Искусственно изменив значение слов “сущность” и “ипостась” и поставив их в строго регламентированное взаимное отношение друг ко другу, можно было бы попытаться предложить антиникейской оппозиции выражаться о “трех сущностях” как о “трех ипостасях”. При этом ново-никейцы об “ипостаси” будут думать по-своему, а полу-ариане по-своему. Естественно, что требовались и какие-то дополнительные условия соглашения, то есть жертвы. Состояли они, как видно, в следующем. Ново-никейцы закрепляют употребление термина “единосущный”, но уже в новом смысле[89], а полу-ариане жертвуют термином “подобосущный”, оставаясь при своём учении. В результате каждый остается при своём, а итогом будет церковный союз. Только такая схема и может объяснить, почему с исторической сцены вдруг куда-то испарилась мощная и представительная полу-арианская партия. Она действительно беспрепятственно влилась в состав объединенной имперской церкви на взаимовыгодных условиях и растворилась, как сегодня выражаются, в братской экуменической любви. Такой же вывод делают и авторитетные православные историки: "Арианство ослабевает и умирает в тихой безвестности. Но оно создает, что обыкновенно называется, направление, которое не умерло с арианством… Отказавшись от ереси (отказавшись ли? – авт.), это направление вошло в течение богословского развития Церкви в качестве православного направления. Это направление и ранее – совместно с арианством, позднее – независимо от него, жило там же, где жило само арианство. Оно приютилось в Антиохии, затем в Константинополе и простирало своё влияние на округа, которые позднее стали называться патриархатами Антиохийским и Константинопольским. Это есть направление антиохийское, поскольку в нем удержались принципы и стремления, отличавшие преимущественно церковь Антиохийскую в эпоху арианства. Этому направлению суждено было иметь большое значение в дальнейшей церковной истории".[90]
Всякому должно быть очевидно, что отшатнувшись от модалистского учения Савеллия как от какой-то страшной заразы, в стремлении найти формулу, согласно которой было бы возможно учить о трех богах и одновременно исповедовать монотеизм, его противники пришли к тяжелой клинической форме шизофрении. Отлучив от себя в III веке здоровые члены, они стали постепенно загнивать, пока полностью не разложились до состояния смердящего трупа.
[1] Впрочем, учение Дионисия о троице вряд ли вообще принадлежит ему и не является позднейшей фальсификацией. Не исключено, что и “троица” Феофила появилась в результате позднейшей интерполяции. Троичное богословие несомненно лишь для Тертуллиана, возникшее как монтанистская реакция на деятельность модалистов.
[2] Автор категорически не согласен с определением Предания как всего того, что было написано отцами и определено соборами.
[3] Постановления апостольские, II:61.
[4] Профессор А. Спасский отмечает, что “неоплатоническая троица и христианская по воззрениям Григория (Богослова) в существе дела тождественны”, однако “грань, отделяющая неоплатоническую троицу от христианской” для Григория состояла именно в том, что “Отец, Сын и Святой Дух – три самостоятельные личности”. – Спасский А., проф. История догматических движений в эпоху вселенских соборов. Тринитарный вопрос. Сергиев Посад. 1914, стр. 518-519. В этом нельзя не увидеть определенный регресс христианского богословия в сторону откровенного многобожия даже в сравнении с языческими учениями.
[5] Её часто обзывают “иудейской” как неким ругательством, как будто ветхозаветная вера патриархов и пророков представляла собою нечто в крайней степени ущербное, чуть ли не еретическое. Таковы, например, безумные разсуждения по этому поводу Киприана (Керна), доходящие почти до расизма. – Киприан (Керн), архим. Золотой век святоотеческой письменности. М. 1995, гл. I (Общие понятия).
[6] Лосев А. Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. М. 1992, стр. 57-58.
[7] Спасский А., проф. Указ. соч., стр. 532.
[8] Там же, стр. 517.
[9] Цит. по: Глубоковский Н.Н., проф. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М. 2002, стр. 64.
[11] См., например, учение Василида о “трехчастном семени”. – Афонасин Е. В. “В начале было…” Античный гностицизм в свидетельствах христианских апологетов. СПб 2002, стр. 291-295; Митр. Макарий (Булгаков) указывает, что слово “троица” употреблялось в мученических актах апостола Андрея, в 2-х памятниках, не без основания датируемых I веком, лукаво игнорируя их гностическое происхождение. – Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. Т. 1. СПб 1883, стр. 162.
[12] Постановления апостольские, VI:8. См. также 49 правило святых апостолов, запрещающее крещение “в трех безначальных”, которое практикуется в настоящее время преимущественно в православном и католическом мире.
[13] Мецгер Б. Текстология Нового Завета. М. 1996, стр. 60, 98-99.
[14] 1-е Послание к девственникам, XIII.
[15] Болотов В.В., проф. Собрание церковно-исторических трудов. Т. 1. М. 1999, стр. 239.
[16] Спасский А. Указ. соч., стр. 277.
[17] Это не совсем так. Тот же Спасский в др. месте свидетельствует, что слово “со-сущный” в т. н. “1-й Антиохийской формуле”, составленной полу-арианами, по греч. обозначалось как sunonta. – Спасский А. Указ. соч., стр. 319, 321.
[18] Спасский А. Указ. соч., 230.
[19] Спасский А. Указ. соч., 73-74.
[20] Спасский А. Указ соч., стр. 231.
[21] А. Гарнак небезосновательно догадывается, что термин omoousioV “ввел, вероятно, Осия, как перевод западного термина unius substantia”. – Гарнак А. История догматов. // Раннее христианство. М. 2001. Т. 2, стр. 273.
[22] “Публикация указов на греческом языке – любезность по отношению к подданным восточных провинций”. – Евсевий Памфил. Жизнь блаженного Василевса Константина. М. 1998, стр. 298 (в примечаниях А.А. Калинина).
[23] См. Смирнов К. Обозрение источников истории I Вселенского Никейского собора. Ярославль 1888, стр. 202.
[24] Руфин как раз хорошо известен как интерполятор и фальсификатор текстов, в чем он обличался блаж. Иеронимом. Однако в данном случае у автора большие сомнения насчет целесообразности искажения всем известного Символа даже Руфином.
[25] Например, Григорий Богослов писал: “Италийцы, по бедности своего языка и по недостатку наименований, не могут различать сущности и ипостаси и потому заменяют слово ипостаси словом лица” (Orat. XXI). – Цит. по: Спасский А., проф. Указ. соч., стр. 534.
[26] Ансельм Кентерберийский. Сочинения. М. 1995, стр. 76-77, 121.
[27] 228(236) Письмо к Амфилохию.
[28] Спасский А., проф. Указ. соч., стр. 534.
[29] См. Фокин А. Тринитарное учение блаж. Августина в свете православной триадологии IV века. // “Богословский сборник”. № 9. М. 2002, стр. 170.
[30] Спасский А. Указ. соч., стр. 499.
[31] Orat. 20. Цит. по: Спасский А., проф. Указ. соч., стр. 516.
[32] Цит. по: Там же, стр. 513; Творения Василия Великого. Т. 3. СПб 1911, стр. 16. Послание 8 к Кесарийским монахам.
[33] Болотов В. Указ. соч., стр. 239-241.
[34] См.: Майборода А. Слово “ипостась” в Священном Писании. // “Богословский сборник”. 2002. № 10.
[35] Переводчики, внося путаницу, постоянно заменяют это слово на “субстанция”, что явно безграмотно, так как substantia в точном значении означает “ипостась”.
[36] Творения Иоанна Дамаскина. Источник Знания. М. 2002, стр. 58-59, 74, 83-84, 90-91.
[37] Спасский А., проф. Указ. соч., стр. 492-493.
[38] Там же, стр. 491.
[39] Иоанн Дамаскин. Введение в основы догматического богословия. // “Богословский сборник”. 2002. № 9, стр. 126-127.
[40] Там же, стр. 168.
[41] Считается, что Дамаскин первым ввел понятие pericwrhsiV (“взаимопроникновение”), чему в латыни соответствует communicatio idiomatum (“общение свойств”). Однако pericwrhsiV букв. означает “окрестная область” или “соседство” (peri – вокруг, около; cwra – место, земля). Очевидно, что ни терминологически, ни философски данное понятие проблемы не решало. Три бога оставались тремя богами. – См.: Филарет, митр. Минский. О Пресвятой Троице; Каллист Диоклийский, еп. Святая Троица – парадигма человеческой личности. // “Альфа и Омега”. 2002. № 2(32), стр. 94, 119-121.
[42] Там же, стр. 184.
[43] Там же, стр. 176.
[44] В терминологии Боэции substantia всегда означает “ипостась”.
[45] Боэций. “Утешение философией” и другие трактаты. М. 1990, стр. 172-173.
[46] См. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие. М. 1991, стр. 213.
[47] См. более подробно в довольно толковой статье: Иоанн (Зизиулас), митр. Пергамский. Личность и бытие. // “Богословский сборник”. 2002. № 10. В этом же номере совершенно пустобрешная статья Б. Бобринского. Тайна Пресвятой Троицы. Профессор Спасский пишет: “Proswpon в буквальном своем понимании значило то, что открывается глазу, показывается на вид, облик и профиль, маску, даже фасад дома и перспективу города”. – Указ. соч., стр. 491.
[48] Там же, стр. 175.
[49] Давыденков О. Катихизис. Курс лекций. М. 1998, стр. 71.
[51] “Кампенсами” именовали антиохийских полу-ариан, не признававших старо-никейского Антиохийского епископа Павлина. В Антиохии, до поставления для них Мелетия, они не имели в городе своего места для богослужений и совершали их на открытом поле – campa. С течением времени это слово превратилось в насмешку, поскольку на латыни и греческом слово campe букв. значило “изворотливость”. – См. Спасский А. Указ. соч., стр. 550.
[52] См. Письмо папе Дамасу. // Диесперов А. Блаженный Иероним и его век. М. 2002, стр. 133-136.
[53] Фокин А. Тринитарное учение блаж. Августина в свете православной триадологии IV века. // “Богословский сборник”. № 9. М. 2002, стр. 140-154.
[54] См.: Давыденков О. Указ. соч., стр. 70.
[55] Особенно антинаучной выглядит его апология в защиту полу-арианских Антиохийских соборов 339-342 гг. (стр. 310-316 и далее). Его ссылка на авторитет Халкидона и послехалкидонских деятелей некорректна, ибо они продолжили полу-арианское дело, перенеся его в область христологии.
[56] Спасский А. Указ. соч., стр. 478.
[57] Цит. по: там же, стр. 367.
[58] Там же, стр. 368-369.
[59] Там же, стр. 370.
[60] См.: Афонасин Е. В. Указ. соч., стр. 270.
[61] “OmoousioV получило у каппадокийцев другое значение, чем у Афанасия”. – Спасский А. Указ. соч., стр. 508, 511.
[62] См.: Скурат К. Е. Золотой век святоотеческой письменности. М. 2003, стр. 66. Впрочем, и Ориген также вводил три ипостаси, но в субординатистском смысле.
[63] Карташев А. Вселенские соборы, стр. 67.
[64] Спасский А. Указ. соч., стр. 322. Впервые три ипостаси в субординатистском смысле ввел Ориген.
[68] Насколько невысоким было представление о Боге у Василия Великого, можно судить, например, по таким его словам: “Какое понятие приобрел ты о различии сущности и ипостаси в нас (людях), перенеси оное и в божественные догматы, и не погрешишь”. – Письмо 38 к Григорию брату.
[69] Спасский А. Указ. соч., стр. 479.
[70] Там же, стр. 370.
[71] Проф. Спасский это отрицает, однако, он не в состоянии объяснить, в чем же стало “несколько иным значение” слова omoousioV по сравнению с толкованием старо-никейцев, ссылаясь только на то, что каппадокийцами было категорически отвергнуто выражение Никейского символа “то есть из сущности Отца”, не замечая, что это как раз и было сделано в пользу “подобосущия”, на чем настаивает А. Гарнак. – Спасский А. Указ. соч., стр. 512-513.
[72] “Василию предстояло объяснить единосущие таким образом, чтобы оно стало приемлемым для этих епископов, колебавшихся где-то между арианством и православием”. – Мейендорф И., прот. Указ. соч., стр. 141; см. также: Лебедев А. П., проф. Вселенские соборы IV и V веков. СПб. 2004, стр. 68.
[75] Цит. по: Дашков С. Б. Императоры Византии. М. 1996, стр. 72.
[76] Спасский А. Указ. соч., стр. 473.
[77] Там же, стр. 476.
[78] Там же.
[79] Цит. по: там же, стр. 477.
[80] Цит. по: там же.
[81] Там же, стр. 478.
[82] Цит. по: там же, стр. 480.
[83] См.: Иларион (Алфеев), еп. Жизнь и учение св. Григория Богослова. М. 1998, стр. 27-28; Сл. 43.
[84] Диакону Дорофею, отправлявшемуся в 371 г. с посольством в Рим, Василий рекомендовал подделывать подписи епископов в их отсутствии. – Спасский А. Указ. соч., стр. 541.
[85] Профессор А. Спасский удивляется, как это Василию, по его словам, не было известно то, что было ему предложено папой Либерием через посольство, о котором Василий лично был хорошо осведомлен. – Там же, стр. 557. Он же пишет, что в сношениях с никейским Западом главной целью Василия было “оправдать веру восточных (то есть омиусиан), быть признанными от старших за православных, а не за обращающихся из ереси, достигнуть одобрения от них не только в настоящем, но и в прошлом”. – Там же, стр. 535.
[86] См.: Карташев А. В., проф. Вселенские соборы. СПб 2002, стр. 119-120; Болотов В., проф. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 4. СПб 1917, стр. 97.
[87] “До положительной стороны, до исповедания Святого Духа Богом, он своих требований (к присоединяемым) не доводил, и сам воздерживался от публичного проповедания этого учения”. – Болотов В., проф. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 4, стр. 98.
[88] Там же.
[89] На Западе в то время, кстати, хорошо понимали, в чем проблема. Не о ново-никейцах ли во главе с Василием Великим писал Иларий Пиктавийский: “Существует заблуждение, что когда говорят, что Отец и Сын единосущны, то хотят обозначить первую сущность, имеющую под собой двух равных… как два сонаследника и высшее наследство, собственниками которого они состоят”? – Цит. по: Спасский А. Указ. соч., стр. 279.
[90] Лебедев А. П., проф. Вселенские соборы IV и V веков. СПб. 2004, стр. 109.
