На вопрос «почему нужно ходить в какую-то церковь?» ответ состоит из
одного слова – «любовь». Вероятно, именно охлаждение любви,
предсказанное в Мат. 24:12, вызвало к жизни современную моду на
внеконфессиональность. Это явление, когда люди хотят быть христианами,
но не хотят причислять себя ни к какой конфессии или группе (даже если
почти во всем с ней согласны в плане вероучения), сегодня
распространено, как никогда. Зачем нужны все эти конфессиональные рамки,
правила и уставы? Нигде не состоять, никому не подчиняться, ничем себя
не стеснять – казалось бы, что может быть лучше? Разве Христос
не говорил, что истина делает свободным? Так давайте же освободимся от
всего, что не нравится. Почему я, такой умный и правильный, должен
куда-то ходить и сидеть на одной скамейке с бабушкой в заднем ряду?
Такие рассуждения не всегда лишены логики, но всегда лишены любви.
Вспомним прямую заповедь Христа: «Любите друг друга» (Иоан. 13:34). У
нее есть интересная особенность: она сформулирована так, что ее нельзя
адресовать одному человеку. Нельзя сказать: «Люби друг друга». Эти слова
требуют, чтобы адресатом была группа – перед нами редкий вид групповой
заповеди. Убери группу, и заповедь становится заведомо невыполнимой. Во
время Христа этой группой были его ученики, которые уже давно тесно
общались друг с другом, развили привязанность друг к другу и многое
делали вместе. На основе этой привязанности и возникает то «тело
Христово», о котором позже пишет Павел (1 Кор. 12:27). Об этом же
говорит и Давид: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!» (Пс.
132:1, СП). Братьям не нужен специальный закон, чтобы жить вместе – они
делают это сами, по зову сердца, потому что им «хорошо и приятно». Это и
есть конфессиональность – радостное христианское сотрудничество.
Что такое религиозная организация (собрание, церковь,
конфессия – как больше нравится), если не выполнение именно этих
заповедей о любви и единстве? Если христиане любят друг друга,
воспринимают друг друга как братьев, то естественно, что они будут
вместе служить Богу. А когда несколько человек что-то делают вместе,
совершенно нормально, что они договариваются о том, что, как и когда
делать. Совершенно нормально, что они выбирают опытных и зрелых людей,
которые становятся руководителями. Так и возникает организация в базовом
значении этого слова. Без нее не обойтись хотя бы в силу важности дела –
проповедь всему миру. Но эта организация – исключительно техническое и
второстепенное явление. Организационные формы могут существенно
отличаться. У христианской деятельности есть более одного правильного
способа организации, а внутри каждого способа есть бесконечное множество
подвариантов и нюансов. Но если не нарушены библейские учения, любые
организационные формы допустимы и должны оцениваться только по одному
критерию – эффективности.
Простой пример. В городе живет десять человек, которые любят играть в
футбол. И это единственные люди в этом городе, которые любят футбол. Что
им делать? У них нет другого выбора, кроме как встретиться,
познакомиться и начать играть вместе. И вот они встретились,
договорились, составили план игр и т.д. Возможно даже, они купили
какое-то снаряжение, заказали форму, арендовали футбольное поле, привели
его в порядок, договорились совместно финансировать все это. Иными
словами, имеет место некая организованная деятельность. Но в чем ее
смысл? Только в том, чтобы эти любители футбола могли реализовать свое
увлечение, максимально интересно и плодотворно. Им нравится футбол, они
хотят в него играть, и ради него договариваются, организуются,
подстраиваются друг под друга, идут на какие-то жертвы. Именно ради
этого все и затеяно. Но если забыть, для чего это затеяно, тогда
действительно в этом нет смысла. Тогда действительно может показаться,
что кто-то кого-то лишает свободы. И сторонний наблюдатель, смотря на
них, может подумать: что за странные люди? Так же и организованное
христианство, то есть конфессиональность – это лишь следствие,
производное. А причина – стремление группы единомышленников совместно
поклоняться Богу и делать общее дело, которое существенно сложнее
футбола.
Конфессиональность полностью соответствует естественным потребностям
человека. Человек так устроен, что ему хочется общаться с
единомышленниками. Конфессиональность есть результат естественного
стремления христиан, разделяющих общие взгляды, поклоняться Богу вместе.
И когда Иисус просит своих учеников быть едиными, быть одним целым
(Иоан. 17:21), он не просит о чем-то необычном, искусственном, что
требует напряжения сил. Речь идет о совершенно нормальной человеческой
потребности в солидарности, в признании, в общении. И когда
единомышленники едины в главном, в важном, их не будут утомлять какие-то
отдельные правила, пусть даже они не вполне с ними согласны. В конце
концов, правила второстепенны, правила часто меняются (и обычно в
сторону улучшения), а идеалы и ценности – то единственное, что
объединяет – вечны. И даже ошибки, которые неизбежно будут, не пугают
их, если эти ошибки не затрагивают идеалы. И даже ошибаясь, они
ошибаются вместе, а не поодиночке.
Любовь – это не только потребление, но и давание. Любовь побуждает
христианина снова и снова вставать с дивана и встречаться с членами
своей духовной семьи, чтобы поддержать их, ободрить, поделиться
полезными мыслями, как-то иначе помочь выстаивать в тяжелейшей схватке с
плотью и миром. Тяжелейшей. Выстоять в ней можно лишь сообща, плечом к
плечу, и христиане должны постоянно пребывать в совместном общении,
молитве и заботе друг о друге. Важную роль здесь играют старейшины,
которых Иисус сравнивает с пастухами. Где все это во внеконфессиональной
модели? В принципе отсутствует и невозможно. Вот почему
внеконфессионалы крайне редко ведут христианский образ жизни: они не
выстояли в одиночку и проиграли. И они знали, что так будет.
Конечно, истина делает свободным, но свободным от чего? Нигде в Библии
свобода не противопоставляется другим христианским ценностям – любви и
единству. Они образуют гармоничное сочетание. Поэтому многие библейские
места невозможно толковать во внеконфессиональном смысле. В Евр. 10:25
прямо сказано, что христиане должны собираться вместе, например для
ободрения и поддержки. Совершенное безумие – пытаться бороться со
страшным давлением этого мира в одиночку. К счастью, любящий Бог и не
требует от нас этого. В Деян. 17:4 уверовавшие «присоединились» не к
абстрактной вере или истине, а конкретно «к Павлу и Силе». Иными
словами, они вошли в связь с общиной христиан, среди которых были Павел и
Сила, и продолжали с ними общение. В 15-й главе Деяний совет апостолов
рассылает указания по собраниям. Чтобы получить эти указания, нужно было
как минимум состоять в этих собраниях. В Евр. 13:17 Писание призывает
«повиноваться наставникам». Эту заповедь по определению невозможно
выполнить, если человек не состоит ни в какой группе – у него просто нет
«наставников». Эти и многие другие места показывают, что для первых
христиан собираться и поклоняться Богу вместе было естественным, они
просто не представляли ничего другого. На страницах Христианских Писаний
перед нами ясно предстает конфессиональная модель христианства.
Внеконфессионал не любит своих единомышленников, даже не считает их
таковыми, и не хочет поклоняться Богу вместе с ними. В результате он
остается один, он уже не «друг друга» и не «тело Христово». И именно
поэтому он не спасется. Не потому, что не состоит ни в какой в
организации, а потому что не выполняет заповедь Христа.
Внеконфессиональность – не сама болезнь, а только ее симптом. Он не
любит сохристиан, потому что находит разные формальные причины, чтобы
избежать общения и сотрудничества с ними, и не любит Христа, потому что
не выполняет его заповедь о любви. Следовательно, он уже не является
учеником Христа, то есть христианином. Вот почему внеконфессионал не
спасется, даже если исключительно правильно понимает Библию и многое
делает правильно. Увы, «много» не всегда «достаточно».
Беда внеконфессионала даже не в том, что он не любит (в конце концов,
новичок в любой конфессии тоже не любит, потому что еще не
познакомился), а что не хочет любить. Не хочет принципиально,
идеологически. Он понимает, что любовь приведет к обязательствам, к
необходимости где-то отодвинуть свое «Я», к необходимости «повиноваться
наставникам» (Евр. 13:17), а для него все это неприемлемо.
Внеконфессионалы могут сказать, что любят других внеконфессионалов
(например тех, с кем они сидят на форуме и поливают грязью какую-нибудь
взаимно ненавидимую конфессию), но эта любовь эфемерна и ни в чем не
выражена. Это заочная любовь через Интернет – наверное, самая простая
форма любви в мире, для которой ничего не требуется. Они могли бы
преобразовать эту любовь в нечто более осязаемое, объединиться,
собраться вместе и действительно стать «одним телом» – и ровно в этот же
момент возникнет та самая конфессия, организация, которую они столь
ненавидят. Но это будет их духовной победой, потому что они на одну
заповедь приблизились к спасению.
Внеконфессиональность – это, безусловно, форма свободы, но это свобода
христиан друг от друга. Это Христос без христиан и голова без тела.
Чтобы не нужно было никого терпеть, ни с кем находить общий язык, ни под
кого подстраиваться, а заниматься только приятными вещами вроде чтения
Библии дома за чашкой чая. Поймать рыбку и без удочки, и не промочив
ног, и не выходя из дома, и сразу жареную. О, я бы тоже так хотел, но
где водится такая чудо-рыбка? Поэтому, вероятно, тут дело даже не в
гордости, а в банальной лени. Или в каком-то их сочетании.
