Павел никогда не отказывался от мысли о том, что один, по отношению к Богу, — это числительное «один». Он не отвергал еврейский унитарный монотеизм, когда говорил в Послании к Тимофею: «Ибо один Бог, один и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (I Тим. 2:5). Здесь лишь одна личность, Отец, провозглашена одним Богом. В этом же предложении другая личность названа человеком Христом Иисусом. Это представляет серьезную угрозу тринитаризму. Павел подтверждает этот же символ веры и в своем Послании к Ефесянам. Он говорит о «Боге Господина нашего Иисуса Христа, Отце славы» (Еф. 1:17) и далее в письме заявляет, что «одно тело и один дух... один Господин, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех» (Еф. 4:4-6). Мы все воспринимаем «один дух» и «одну надежду» как числительное, означающее один. Но Бог, с точки зрения Павла, тоже один, в арифметическом смысле. Он «Отец нашего Господина Иисуса Мессии». Не противоречит себе Павел и в Послании к Галатам, когда пишет: «Но посредник при одном не бывает, а Бог один» (Гал. 3:20).

Павел проявляет необычайную последовательность, когда говорит о Боге как об одной личности, а именно как об Отце Иисуса. Утверждение о том, что Павел пришел к вере в многоличное существо, весьма проблематично. Его символы веры явно согласуются с монотеистическим пониманием Иисуса и с еврейским наследием, общим для обоих.

Когда Павел настаивает на том, что «нет Бога, кроме одного», он поясняет: «Но не у всех такое знание» (I Кор. 8:4, 7). Нам приходится говорить о том, что с тех пор ничего не изменилось. Принимая во внимание четкие утверждения Павла в I Коринфянам 8:4, 6, мы приходим к выводу, что «нет иного Бога, кроме Отца». Тринитаризм, безусловно, должен преклониться перед таким безупречным монотеизмом. Возможно, аргументы Томаса Джефферсона против тринитарной догмы не покажутся слишком резкими. Он считал ее возвратом от «истинной веры Иисуса, основанной на единственности Бога, к безрассудному политеизму». В переписке с Джаредом Спарксом, другом-министром, он сетовал на распространение догмы, которую он назвал «иллюзией о Боге, подобной Церберу [трехголовому псу в греческой мифологии, охранявшему врата ада], у которого одно тело и три головы».

Именно Павел говорил церкви в Коринфе о своей обеспокоенности, «чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, [уклонившись] от простоты во Христе. Ибо если бы кто, придя, начал проповедывать другого Иисуса, которого мы не проповедывали... — то вы были бы очень снисходительны [к тому]» (II Кор. 11:3, 4). По нашему мнению, идея о том, что Бог один, невероятно проста. Бог, который состоит из трех лиц, но при этом является одной сутью, крайне сложен. Не последним в списке проблем Троицы является и тот факт, что в Библии Иисус и Бог — две отличные друг от друга личности, в современном смысле этого слова; столь же отличные, сколько отличаются друг от друга любые отец и сын.

Слова Павла, не без оснований, подверглись критике, по причине своей противоречивости. Это лишь подливает масло в огонь в споре вокруг Троицы. Петр предупреждал, что в писаниях Павла «есть нечто неудо-бовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания» (II Пет. 3:16). Если это так, то у нас еще больше причин основывать свое понимание Павлова учения о Боге на его однозначных заявлениях, отражающих его религиозное убеждение. Никоим образом мы не можем позволить другим, менее понятным отрывкам, заслонить ясные и простые утверждения, при помощи которых он дает определение природе Бога.

Послание к Филиппинцам 2

Многие видят в утверждениях Павла в Послании к Филиппийцам 2:5-8 доказательство того, что он считал Мессию существовавшим предвечно Богом. Вот этот отрывок:

Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной.

Прежде чем мы посмотрим на этот отрывок, следует упомянуть некоторые другие утверждения Павла о Едином Боге:

(1)  Единому Премудрому Богу, через Иисуса Христа, слава во веки (Рим. 16:27).

(2)  Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус (I Тим. 2:5).

(3)  Одно тело... один Господин, одна вера... один Бог и Отец всех (Еф.4:4-6).

(4)  Нет иного Бога, кроме Единого... у нас один Бог Отец... один Господин Иисус Христос (I Кор. 8:4, 6).

(5)  Блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих, единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может (I Тим. 6:15, 16).

Если Павел знал, что Иисус — равноправная, предвечная личность Божества, мог ли он написать процитированные выше тексты, явным образом определяющие Единого Бога как одну личность, Отца? Если да, тогда справедливо обвинение Павла в том, что он вводил в заблуждение новообращенных в вопросе природы Бога. Примечательно и то, что Лука, описавший служение Павла в Книге Деяний, ни разу не упомянул о новоявленной истине о триедином Божестве, открывшейся Павлу. Павел заявлял о себе, что «не упускал возвещать вам всю волю Божию» (Деян. 20:27). Несомненно, в какой-то момент это знание о тринитарном Боге должно было проявиться в его писаниях и проповедях, если он считал его важной частью христианской традиции.

Павел вновь и вновь ссылается на одного Бога, имея в виду только Отца, даже в тех отрывках, где упоминаются и Отец, и Сын. Но изумляет то, что в его письмах нет ни единого однозначного утверждения о том, что Иисус — предвечный Богочеловек, часть вечного Божества, и он заслуживает право называться «Богом» в абсолютном смысле этого слова. Павел не стирает различие между одним Богом, Отцом, и Иисусом, Его Сыном, Господином Мессией. Как бы он ни настаивал на том, что их функции полностью согласуются между собой, он никогда не забывает, что Отец — Единый Бог его монотеистического наследия. Мысль о том, что посреди всех этих настойчивых заявлений о единственности Бога он, без каких бы то ни было объяснений, просит нас поверить в то, что Иисус — тоже Единый Бог, ставит нас в тупик. Такой разительный переворот в религиозной системе вызвал бы гнев со стороны еврейской части Церкви и положил бы начало оживленным дискуссиям. Но у нас нет свидетельств подобных дебатов.

Мы никоим образом не должны читать писания Церкви первого века через призму наших собственных толкований века двадцатого. Нужно сохранить за словами те значения, которые они имели в своем контексте. Мышление Павла последовательно. Он совершенно ясно выразил свое мнение, давая определение Единому Богу. Вместе со многими толкователями прошлого и настоящего мы задаем вопрос: придавала ли первая Церковь этому отрывку в Послании к Филиппийцам тот смысл, который позже был выражен в формулировке Никейского собора о том, что Иисус — Бог истинный от Бога истинного, предвечный творец?

Джеймс Данн подходит к тексту с намерением остановить тенденцию навязывания Павлу более поздних христологических толкований: «Перед нами вновь стоит важнейшая и сложнейшая задача — настроить свое сознание в двадцатом веке на волну концепций и оттенков значений восточного Средиземноморья 50-х и 60-х годов первого века нашей эры». Он приходит к выводу, что «толкование Фил. 2:6-11 с помощью учения о предвечном существовании и воплощении возникло под влиянием позднего гностического мифа об избавителе, и не соответствует смыслу Фил. 2:6-11». Он предупреждает нас об опасности прочтения в словах Павла тех выводов, к которым пришли более поздние поколения богословов, «отцы» греческой Церкви, жившие через столетия после написания книг Нового Завета.

Всеми признано, что мы склонны находить в Писаниях свои собственный домыслы, поскольку многих из нас пугает, что усвоенные нами взгляды могут не соответствовать Библии. (Эта проблема усложняется, если мы заняты преподаванием или проповедью Библии). Для опровержения религиозного учения, принятого разумом и пережитого эмоционально, требуются огромнейшие усилия.

Контекст высказываний Павла в Послании к Филиппийцам 2 показывает, что Павел призывает членов общины к смирению. Часто спрашивают: возможно ли, чтобы этот простой урок Павел сопроводил наставлением равняться на того, кто, будучи предвечным Богом, принял решение стать человеком? Может ли такое сравнение каким-либо образом подходить к тем условиям, в которых находится человечество? Покажется странным и то, что Павел называет предвечного Иисуса Иисусом Мессией, относя этот титул к его предвечному существованию, несмотря на то, что он получил имя и призвание в момент рождения.

В другом месте Павел, не колеблясь, называет Иисуса человеком. Он часто определяет роль Мессии, проводя параллель между Адамом и человеком Иисусом. Это ясно показано в I Коринфянам 15:45-47, где Павел пишет: «Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий... Первый человек — из земли, перстный; второй человек — с неба». Павел настаивает, что Иисус даже в своем Втором пришествии остается человеком, коим был и Адам, сотворенный из праха земного. В Послании к Римлянам 5:12-15 Павел замечает:

Одним человеком [Адамом] грех вошел в мир... Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего [Иисуса]... Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих.

Согласно традиционному тринитарному прочтению Послания к Фи-липпийцам 2, статус Иисуса как «образа Божьего» подразумевает, что он предвечно существовал в качестве Бога на небесах, хотя на самом деле речь идет об отождествлении Бога с человеком на земле. К сожалению, переводчики сделали все, чтобы поддержать эту идею. Слово «быть» во фразе «будучи образом Божиим» часто встречается в Новом Завете и никоим образом не подразумевает «предвечное существование», хотя некоторые переводы стремятся навязать ему именно это значение. В 1 Коринфянам 11:7 Павел говорит, что мужчина не должен покрывать голову, поскольку «он есть образ и слава Божья». Глагол «есть» в данном случае — это форма того же самого глагола, который переведен словом «будучи» при описании Иисуса как «образа Божьего». Павел не намеревался предложить на рассмотрение обширную тему предвечной, божественной второй личности Троицы, ставшей человеком; он хотел преподать важный урок о смирении и проиллюстрировал его примером исторического Иисуса. В этом отрывке нет доказательств того, что Павел был тринитаристом, верившим в традиционную доктрину Боговоплощения.

Мы предлагаем следующий перевод оригинального текста Послания к Филиппийцам 2:8-5: «Выработайте в себе то же отношение, что и Мессия Иисус, который, обладая божественным статусом, не считал, что может воспользоваться в своих целях своим равенством с Богом, но пренебрег своим положением, приняв роль раба и уподобившись остальным людям. Принимая вид человека обычного, он смирил себя через послушание до смерти, даже до смерти распятия». В этом тексте нет ничего, что заставило бы нас думать о предвечном существе.

Вознесение Мессии к деснице Бога является исполнением Псалма 109:1. Выдвигались обстоятельные аргументы в пользу того, что вместо «перед именем Иисуса преклонилось всякое колено», текст должен быть переведен так: «во имя Иисуса...» (Фил. 2:10). Таким образом, вознесение Иисуса к деснице Отца не отменяет тот факт, что все совершенное Иисусом было сделано ради славы Бога. Следует помнить, что господин у десницы Божьей — это адони («господин»), звание, никогда не относящееся к Богу.